Что случится при их сегодняшней встрече, она не знала. Конечно, вряд ли он устроит сцену. Скорее всего, будет спокоен и подчеркнуто вежлив. Вспомнит, что они знакомы, не более.

Он не может не знать, что она здесь. Энни охватила внезапная паника, и пальцы судорожно сжали цветочный букет.

Что, если Ник ничего не сказал ему? Ей он, похоже, не собирался говорить, что приедет Джаред.

Ник, конечно, не такой дурак. Вряд ли он попробует помирить их на своей свадьбе. Конечно, ему известно далеко не все, что произошло между Джаредом и Энни, но знает он все-таки предостаточно.

Энни в отчаянии обернулась.

— Дайана!

Внезапная тревога в ее голосе заставила обернуться и остальных подружек невесты. Дайана взглянула из-под фаты.

— В чем дело?

— Джаред… — забормотала Энни, чувствуя себя полной идиоткой. — Я просто подумала… Я имею в виду, он знает? О том, что он и я… что сегодня… что твоя бабушка… что мы… пара. Только в церкви, я имею в виду. И на танцах. Ник сказал ему?

Дайана улыбнулась из-под фаты и сжала руку Энни.

— Не беспокойся, милая, он знает. Он знает, — повторила она громче, поскольку выражение лица ее подруги не изменилось.

Почему-то это не принесло Энни ожидаемого облегчения. Хорошо, он знает. Но что он думает по этому поводу? Что чувствует? Волнуется ли?

Тот Джаред, которого она раньше любила, волновался бы отчаянно. Но сейчас она начала сомневаться, знала ли она Джареда.

Тот Джаред, которого она раньше любила, никогда бы не отказался от будущего на драматической сцене, чтобы играть тупого интерполовского копа. Он никогда бы не захотел, чтобы она бросила работу и поехала за ним в Голливуд.

Но тот Джаред был, очевидно, всего лишь игрой ее воображения. На самом деле они совершенно не знали друг друга. Итак, успокаивала она себя, он, скорее всего, посмотрит на нее свысока, кивнет ей, вежливо поздоровается, давая понять, что узнал ее.

И все будет хорошо.

Двери внезапно распахнулись, органист заиграл «Аве Мария», и появился отец Дайаны в парадном костюме, одновременно торжественный и встревоженный. Он осмотрел жмущихся друг к другу подружек невесты в розовых, персиковых и серебристых платьях и свою единственную дочь в расшитом кружевами белом наряде и усмехнулся.

— Пора идти, милые леди.

Дайана слабо застонала и снова принялась машинально выдергивать цветочные лепестки.

Энни вздрогнула, перевела дыхание и пожала холодную влажную руку Дайаны.

— Будь счастлива.

— Счастлива буду завтра, — шепнула в ответ Дайана, беря под руку отца. — Сегодня мне бы просто выжить!

Энни двинулась следом, прекрасно понимая, какие чувства обуревают ее подругу.

Когда они миновали притвор, последние аккорды «Аве Мария» разнеслись по гулкому храму.

Врата распахнулись, и они ступили под высокие своды.

— Господи, помоги мне, — пробормотала Дайана. Отец слегка сжал ее плечи.

Наступила такая тишина, словно все прихожане разом задержали дыхание. Все головы повернулись к входу. Орган снова ожил, и полились мощные звуки «Свадебного марша».

В дальнем конце церкви Энни увидела Ника с братом Карло, выполнявшим обязанности одного из шаферов, и еще нескольких мужчин. Один из них — Джаред.

Энни в ожидании нервно кусала губу, а Паола, за ней Фрэнки, а затем школьные подруги Дайаны, Сьюзен и Кэтрин, уже медленно и торжественно двинулись вперед. Затем наконец пришла ее очередь, и она вдруг занервничала сильнее, чем в театре, когда все смотрели только на нее.

Играя невесту, Энни пересекала построенный на сцене храм чуть ли не бегом, ее веселую, энергичную героиню не могла удержать неспешность свадебного обряда. И всю дорогу к алтарю она оглядывалась в сторону зала, ловя улыбки, подпитывая энтузиазм публики своим собственным. Именно такой должна быть свадьба, всегда думала Энни. Легкой, блестящей и искрометной, полной радости и страсти.

Сейчас же она с трудом заставила себя сойти с места. И когда, подстегнутая шипением Лайзы «Иди же, ради Бога!», двинулась наконец вперед под неслышные — оставалось надеяться — окружающим «раз-два, раз-два», она не оглядывалась ни направо, ни налево. Смотрела прямо перед собой.

Спокойн о, приказала себе Энни. Спокойно. Она зафиксировала взгляд на женихе. Какая неожиданность: это Ник! Она привыкла видеть актеров. За четыре месяца спектаклей она сменила пятерых партнеров. Все очень разные: высокие, маленькие, обходительные, хитрые — они всегда изображали на лице притворный ужас, словно приближающаяся невеста — идущий на них хищник.

Ник не выглядел нервным. Он был суровым, отстраненным и одновременно настороженным, совсем не тем веселым, общительным человеком, к которому она привыкла. Тем не менее от него исходило ощущение полного счастья. Чувство уверенности и безмятежности.

Энни хотелось обладать хоть частицей его душевной силы, потому что по мере приближения к алтарю лица стоящих за Ником мужчин становились все яснее, и она, сама того не желая, отыскала глазами Джареда.

Он стоял рядом с Карло, высокий и стройный, с непокорными черными волосами; резкие ирландские черты его лица подействовали на Энни еще более завораживающе, чем раньше.

Энни словно одеревенела, когда его зеленые глаза, сначала слегка прикрытые, встретились с ее. Она думала, что Джаред вежливо, но сдержанно кивнет головой.

Но он показал ей язык.

Господи, как она прекрасна! Он ожидал этого мгновения много дней, думал о нем неделями. И вот она, высоко подняв голову, королевой идет по церкви, ее слегка загорелое лицо оттенено букетом красных роз. У Джареда даже перехватило дыхание.

Невозможно вспомнить, сколько раз он рисовал в своих фантазиях ее, идущую навстречу ему через церковь, чтобы разделить с ним свою любовь и жизнь, сколько раз представлял радость, светящуюся в ее глазах. Он всегда знал, что она будет самой красивой невестой.

Но она, увы, не невеста.

Во всяком случае, не здесь, хотя он знал, что именно этой ролью она зарабатывает себе на жизнь.

Ирония судьбы, беспощадно подумал Джаред. Без конца твердила: «Выйти замуж? Ни за что!», а теперь делает это каждый день.

Интересно, ей это нравится? Должно быть, у нее неплохо получается, ведь на сцене Энни хороша в любой роли.

Надо надеяться, что невеста на сцене получается у нее намного лучше, чем подружка невесты сегодня, потому что здесь, в церкви, в ее глазах светилось все что угодно, кроме любви, удовольствия и счастья.

И уж определенно не радость сверкнула в посмотревших на него карих глазах.

Не было радости и в его собственных глазах. Именно она, Энни Д'Анджело, заставила его испытать все муки ада.

Два года назад он, Джаред Флинн, думал, что у них общее все — жизнь, надежды, мечты, любовь. А потом его пригласили в Голливуд, он согласился и только тут обнаружил, насколько глубоко ошибался.

Он хотел разделить жизнь с Энни. Предложил: «Выходи за меня замуж». А она засмеялась ему в лицо.

Не просто засмеялась — пришла в ярость, в такую ярость, что он до сих пор не мог понять ее причину. Он продал свою душу богу наживы, кричала она. И, все больше распаляясь: даже если он захотел пожертвовать собой, она не желает, чтобы он жертвовал ею и ее работой!

Какой работой? — честно удивился он.

Именно тогда она запустила в него кофейником. Он едва успел увернуться.

Но в наступившей затем мертвой тишине ему не оставалось ничего другого, как собрать свою сумку и уйти.

Что он и сделал.

Он поехал в Голливуд. Навстречу удаче и славе, навстречу неограниченным возможностям. От бормотания второстепенных ролей в авангардистских пьесах он перенесся на вершину голливудского холма.

Хотя его карьера развивалась стремительно, для наивного сельского паренька из округа Корк эти два года в Голливуде с точки накопления житейского и профессионального опыта равнялись десятилетиям.

Сейчас он — мировая знаменитость. Актер, получающий лучшие роли и высокие гонорары, мужчина, на шею которого бросаются красивейшие женщины мира.